19. Откровение Джокера

Для меня Бессо всегда был немного странным парнем: не ел мясо, курил, но не выпивал, и вообще мне казалось, что он что-то недоговаривает, знает что-то, что не знают другие. В нем была какая-то тонкая восточная мудрость, которую я чувствовал, но не мог уловить.

Однажды я увидел у него на полке книжку с Прабхупадой и спросил его: “А это что ещё за индийский дед?” Он как-то смутился и сказал мне: “Это не дед, а великий индийский гуру Прабхупада”. А я ему в шутку: “Так бы сразу и сказал! Гуру — это хорошо!” Но что такое гуру, я и сам толком не понимал, только в детстве слышал от отца истории о йогах. Но он как-то сразу замял тему и явно держал меня в неведении.

Через него я познакомился с еще одним парнем Славой, который жил через три улицы от нас и работал супервайзером (менеджером по зданию) у одного итальянского домовладельца, которого звали Лени Криспино. Домовладелец был сыном итальянского гангстера, который умер не своей смертью и оставил сыну неплохое наследство. В отличие от предприимчивого папочки, который, судя по фамилии, был явно авторитетом средней руки, Лени боялся абсолютно всего, от налоговой до полиции, но больше всего он боялся расстроить свою жену, которая, будучи бесплодной, вместо детей лелеяла маленьких карликовых собак и как тень везде преследовала своего мужа.

В общем-то, Слава, которого Лени подобрал где-то на улице, был в целом очень неплохим парнем, но как любой русский человек, был склонен к крайностям. Иногда он бегал 20 километров в центральном парке, иногда часами жал штангу, иногда ел какие-то странные таблетки вроде циклодола и димедрола, а иногда чисто по-русски бухал до умопомрачения, а после этого мог пойти в бассейн и практиковать глубокое ныряние и задержку дыхания. В общем, очевидно было, что парень искал себя, причем очень разносторонне.

Сначала Слава мне понравился, и только потом я стал потихоньку замечать, что у него не совсем все дома. В общем-то, это была буквальная правда: родственников у Славы не было, он был детдомовским и в Америку, так же как и многие, попал совершенно случайно в лихие 90-е. Слава мечтал сделать себе американские документы, но это отдельная история.

Часто Слава и Бессо немного украдкой от меня беседовали на каком-то странном наречии, вроде:

— Да, приезжала целая команда Прабху, ну и прасад, и киртан был нормальный.

— Они были прабхупадовцы?

— Да нет, вроде какие-то другие, скорее всего, ученики учеников.

— Ну а такой-то Дас там был?

Ну и все в таком духе. В общем-то я не мог понять: то ли они говорят на каком-то тарабарском языке, то ли я чувствую себя героем фильма “Киндза-дза”, который попал в другой мир и совершенно не ориентируется в чатланах и гравицапах и не понимает, что такое КЦ, не говоря уже о своей аббревиатуре во вселенной.

В общем-то, так и было. В те времена Вселенная казалась мне абсолютно пустой, незаселенной, а крохотная планетка Земля виделась единственнным местом, где среди множества городов есть один прекрасный город Нью-Йорк, вот только для того, чтобы достичь там счастья, нужно много работать, чтобы зарабатывать много бабла. Хотя, если честно, такая картина мира меня в глубине души полностью не устраивала, ведь было совершенно очевидно, что счастье не в деньгах, но поскольку не было других альтернатив, мир казался бессмысленным хаосом, и в этом хаосе для Бога и духовности совсем не оставалось никакого места. Бог был очень далеко и совершенно непонятно, где, когда и зачем.

Тем не менее, перемещаясь по улицам — “горячим точкам” Нью-Йорка — я время от времени натыкался на кришнаитов. В первый раз я увидел санкиртану где-то на Бродвее среди множества модных магазинов для альтернативной молодежи, музыкальных лавок и баров. На фоне панков и хиппи кришнаиты выглядели весьма оригинально. Они били в тарелочки и крутились, воспевая Маха-мантру.

Я спросил своего негритянского друга: “А это ещё кто?” Он мне сказал: “Харе Кришна”, но на этом “подвис” и больше ничего не смог ответить. Потом одному моему “другу” подарили на день рождения Бхагавад-гиту. Он был достаточно надменным парнем сутенерского характера, к тому же подрабатывал фотомоделью, и читать философские книги было явно не в его планах. Но сделав умное лицо — типа он во всё врубается — он подарил книгу мне со словами: “Очень древняя и мудрая книга”. Я полистал Гиту, но не освоил ни санскрит, ни философский английский, хотя картинки (!) мне понравились.

В другой раз я отправился на 14-ю улицу (дешевая барахолка для латиносов) купить какого-то барахла для дома подешевке и там наткнулся на брахмачари, стоявшего со столиком с книгами. Он хитро поманил меня к себе и предложил мне ознакомиться с трансцендентными произведениями всего за 20 долларов. Я не планировал расставаться с такой суммой, поскольку был на мели, но охотно приобрел брошюрку за доллар. Но придя домой, забросил ее куда-то на полку. Итак, хоть Кришна и бродил вокруг меня и заманивал меня еще с самого детства то танцами, то книгами, я совершенно не замечал Его знаков и корабль моего материального “я” дрейфовал в бесконечном океане выживания и призрачных иллюзий.

Но в Нью-Йорке настала осень, и я подумал, что какое-то внутреннее тепло, о котором я прежде не подозревал, стало каким-то странным образом греть меня изнутри. Я находился на пороге какого-то открытия и интуитивно чувствовал, что должны произойти какие-то перемены.

У меня был приятель, которого впоследствии я прозвал “самый вонючий астролог”. Он свято верил в астрологию, делал всем знакомым бесплатные предсказания, а вот кличку “вонючий астролог” получил за то, что то ли назло американской культуре, то ли для того чтобы сохранить древнеславянские корни, то ли чисто по советской привычке он свято совершал омовение один раз в неделю, а в остальное время от него пахло потом и носками. Но это совершенно не мешало ему быть классным парнем и делать астрологические прогнозы.

Так вот, он предсказал мне великое будущее, связанное с Венерой. Сказал, что у меня будут преображения и трасформации. Но я, естественно, свел его великие пророческие предсказания к банальной идее того, что скорее всего продвинусь на поприще арт-бизнеса и может быть даже открою свою собственную галерею.