23. Исповедь трансцендентного горца

Вернувшись из храма, я сразу же решил не терять время впустую, а применить на деле полученное мной трансцендентное знание. Бессо осадил меня и сказал: “Давай я тебе объясню, как все это делать”. И он рассказал мне свою историю соприкосновения с сознанием Кришны.

“Я родился и воспитывался в Грузии, но позже переехал жить в Ригу. В совковые времена как Грузия, так и Прибалтика были в какой-то степени далеки от совесткой власти, там всегда попахивало душком свободы и там скептически относились к идее мирового пролетариата и русской вселенской гегемонии”.

Бессо продолжал: “Меня всегда тянуло к непознанному, и, как любого джигита с горячей кровью,  привлекало открытое общение, а также музыка, девушки и вино. Но при этом я никогда не забывал о Боге, поскольку бабушка была верующей и практиковала непрестанную молитву, внушая мне с самого детства, что без милости Божьей я не смогу обрести ни первое, ни второе, ни третье. Соответственно, определенное чувство веры присутствовало во мне с детства. Будучи музыкантом-гитаристом, я умудрился тусоваться в Москве и совершенно случайно попал на подпольную квартиру кришнаитов. Её держала в те времена старая преданная, которую звали Ягья”.

Ягья часто приходит к нам в храм на Кисельный, я с любовью называю ее Баба Яга. Как у многих преданных, у неё есть свои гоны и голубые мечты (о Кришне).

Пример одного из её гонов:

— Авадхут Махарадж, скоро должны прилететь инопланетяне и забрать нас всех в высшие миры.

Я говорю:

— А на хрена мы им нужны?

— Так они же хотят спасти человечество от мировой катастрофы.

— Ты хочешь сказать, что забрав нас наверх, они хотят сделать катастрофу в своем мире?

— Да ты что, мне не веришь?

— Послушай, а если они нас не заберут? Может, просто Кришне предадимся?

Ну и так далее. Ну а в целом, она очень классная старая преданная, которая чудом ещё в советские времена держала нама-хатту, на которой кто только не жил, и которую каким-то образом умудрились не замести менты (явно по милости Господа Нрисимхадева, горячо любимого всеми нашими преданными).

На вопрос, зачем Кришна устраивает Своим преданным экстрим, ответ очень простой. В экстриме преданные всегда ещё больше стремятся к самопреданию. Так что, возвращаясь в далекие 70-е, Бессо был открыт ко всем проявлениям духовной альтернативной культуры. Каким-то образом попав в общество преданных, он быстро разобрался что к чему, познакомился с Ананта Шанти и стал активно проповедовать.

Бессо продолжал:

Я прочёл Гиту и был глубоко потрясен её духовным посланием. Но не могу сказать, что, с интеллектуальной точки зрения, она далась мне очень легко. А вот идея о непрестанной молитве — мантре — и то, что это высшая йогическая практика, я принял очень быстро, поскольку с помощью пранаямы (дыхания по методу Бутейко), я смог вылечить ряд хронических болячек. Так что, вернувшись из столицы в Грузию, идя по стопам великих йогов, я отправился к родственникам в горы и провел какое-то время в молитвенном созерцании, постах и духовной практике.

Я также понял, что молитва должна быть непрестанной и сосредоточенной и занимать ежедневно значительную часть духовной практики. Молиться желательно в одно и то же время, лучше ранним утром, без отвлечения на внешнюю суету. Я понял, что многие преданные совершают ошибку, повторяя молитву механически, хоть и в большом количестве, совершенно не ведая о её внутренних механизмах, тогда как сама вайшнавская идея о Святом Имени и Его воспевании крайне глубока и требует особого изучения и практики. В итоге через пост и молитву я понял, что нужен Гуру, авторитетный и сведующий во всех процессах.

Ну вот я решил вернуться обратно в Москву. Ну а там познакомился на нама-хатте со своей будущей женой, которая была грузинская москвичка-полукровка. Проделав проповеднический свадебный вояж по Кавказу и Петербургу, мы решили осесть в Риге — там во времена Советского Союза была самая развитая (и безопасная от чекистов) ятра.

К тому времени пару вайшнавских нама-хатт в Москве повязали и посадили — кого в дурку, кого — на принудиловку, а кого —  в тюрьму. Но, как любил говорить, великий комбинатор, лёд тронулся, и сознание Кришны просочилось сквозь “железный занавес” марксистско-ленинских мозгов и поселилось в юных пылающих сердцах удачливых душ.

Так Бессо поведал мне свою вайшнавскую Одиссею и рассказал, что приехав в Америку, сначала какое-то время перекантовался в нью-йоркском храме, а потом нашёл меня, и что скоро должна приехать его жена с двумя маленькими детьми.

Я отнесся к его исповеди как к воле Господа, а к его головной боли как к собственной, поскольку принял его в тот момент своим шикша-гуру, и сказал ему спокойно с улыбкой: “Дело понятное, давай пробовать читать мантру”.

Так мы сели на пол в позу лотоса и повторяли мантру около часа. Уже через первые пару кругов я почувствовал легкую эйфорию, какой-то вечный восторг охватил моё существо, а через час я уже бубнил как все кришнаиты и понял, что спираль Маха-мантры забирает меня всё глубже и глубже в дебри трансцендентного подсознания.

Самая большая проблема, которая не позволяла углубиться в эти дебри — это ум, который пытался выбрасывать самые различные картинки, от “Сикстинской Мадонны” в обнаженном виде до так горячо желаемых кроссовок или десертных тортиков. В общем-то ум, оказалось, имеет ко мне опосредованное отношение, и, как говорил Кришна в Бхагавад-гите, иногда он может быть другом, а иногда — врагом.

В целом, не могу сказать, что даже на сегодняшний день, спустя 21 год, я подружился с умом. Мы, конечно же, закадычные друзья, когда вместе изучаем трансцендентное или проповедуем, или учим как надо жить, хотя иногда в подсознание врываются сладкие булочки с другими не менее привлекательными образами и устраивают что-то типа французской революции, в результате которой я, как обладатель ума, оказываюсь в роли короля Людовика, лежащего на гильотине. А тот же самый хитрый ум в белом парике судьи зачитывает мне смертный приговор, и всё это происходит на площади, где восторженные чувства, подобно французской черни, апплодируют и кричат: “Руби, руби бошку быстрей!” И вот, послушный палач дергает за веревку, гильотинный нож с грохотом падает, унося под собственным весом все мои мысли вниз, а голова оказывается в специально приготовленной корзине, сплетённой из причинно-следственных связей. Но вдруг звучит победное “Харе Кришна, Харе Кришна!”, и я будто пробуждаюсь от вечного сна и ощущаю себя вечной духовной частичкой, совершенно непричастной ко всей этой иллюзорной сказке под названием жизнь.

И так, воспевая Маха-мантру в течение достаточно короткого времени, я смог испытать невероятное чувство счастья и отрешиться от той самой видимой части айсберга, которая называется личность, и до определённой степени пережить скрытую для многих в пучинах подсознания часть своего собственного “Я”, невидимую и неосязаемую для грубых чувств, являющихся продуктами гун материальной природы. Мантра нравилась всё больше и больше и, подобно вселенской спирали, забирала меня всё глубже и глубже.