32. Серфинг для души

И всё-таки жизнь в «Большом яблоке» требовала переоценки ценностей. Когда вопрос банального выживания решен, а смысл жизни выходит за рамки удовлетворения инстинктов, хочется вырваться из городской суеты поближе к природе. Так, в поисках гармонии и уединения мы отправились за город.

На лето нью-йоркцы любят выезжать в Хэмптоны — это ряд городков на побережье Лонг-Айленда, где в течение трёх летних месяцев бурлит активная жизнь. Городки расположены по побережью и делятся исключительно по буржуйским признакам. Самый крутой и дорогой Саут-Хэмптон. А чем ближе к концу мыса Лонг-Айленд и дальше от Нью-Йорка, тем проще.

Самая крайняя точка побережья — Монток, столь горячо полюбившийся нам. Монток привлекал более демократичных туристов, а на его побережье были прекрасные пляжи для серфинга. Местные аборигены серфинговали подобно нерпам, как будто родились прямо на досках.

В курортных местах было запрещено спать в машинах, нужно было либо снимать отель, либо кондо. Но зачем выбрасывать лишнюю сотню баксов, когда у тебя есть спальный мешок и тростниковая роща прямо перед пляжем. Так мы облюбовали местные заросли, которые надежно защищали нас от морского ветра, полиции и лишних расходов. С едой тоже был очень просто — в Монтоке было много мини-супермаркетов и лавочек, где, в отличие от других Хэмптонов, можно был тариться по очень демократичным ценам.

Вечером мы жгли на пляже костер, пекли картошку, глядя на яркие звезды летнего неба. Прибой рождал монотонную музыку в стиле эмбиент, а пролетающие на небосклоне кометы как будто сами предлагали загадывать желания. Мы были рады просто дышать полной грудью морским воздухом и разглядывать огромный материальный мир с его бесконечными вселенными и галактиками. Мир как будто позировал нам, открывая свои бескрайние просторы. Мы пытались найти Большую Медведицу, на которой живет Дхрува Махарадж, либо искали планеты великих мудрецов. Всё это очень вдохновляло и пробуждало тонкие духовные переживания, которые сами собой подталкивали к совершению и дарили мимолетные откровения.

Едва начинал брезжить рассвет, как мы бросались в океан со своими серфингами и ловили самые мягкие волны. Как правило, рано утром, в и чуть позже, океан очень спокоен — волны большие, но редкие, нет болтанки или сильных течений. Когда проводишь в океане часы, то начинаешь чувствовать его — конечно, не сразу и не всегда, но следует помнить, что пребывание в нём всегда отличается от нашего обыденного опыта. Океан — это целый космос, нельзя сравнить его даже с широкой рекой или большим озером. Человек слишком мал и незначителен, чтобы противостоять океану. Однако с океаном можно дружить, если знать его законы. В те годы мы только знакомились с ним, но ощущали его личностную природу, а иногда он устраивал нам игру с препятствиями, как будто бы говорил: «Ты сможешь пройти пилой, будешь кататься». Мы принимали вызов и, схватив свои доски, с разбегу бросались в бушующие волны, затем изо всех сил начинали грести, подныривая под гигантские валы, обрушивающиеся на нас. Иногда штурм заканчивался успехом и мы попадали в «коридор», но порой стихия меняла свои правила и вышвыривала нас, как котят, в пену прибоя.

В отличие от нас местные аборигены появлялись позже, а схватка с океаном для них была совсем привычным делом. Они проходили почти все препятствия и вставали на дрейф в самых стратегически выгодных местах, сидя на серфингах верхом, как ковбои на лошадях. Они ждали удачную волну и, в зависимости от её формирования, быстро подплывали в самую удобную точку, потом несколько взмахов руками, подобно крыльям, и вот, оттолкнувшись от воды, они уже мчались на своих досках с криками «Лохи в сторону!» Нам, конечно, приходилось отплывать в сторону, ведь мы действительно были лохами, которые усиленно гребли и неуклюже ловили редкие достающиеся нам волны. Пока мы барахтались в попытках поймать пару волн, аборигены уже умудрялись прокатиться раз по пять и вылезали на пляж погреться и пообщаться. Для них мы были чужаками, они вовсе не собирались принимать нас в свою компанию. К тому же они понимали, что мы прибомжовываем где-то на пляже, и их раздражало то, что мы постоянно торчим на одном месте неподалеку от их стоянки.

Если сказать честно, быдловатые серферы и их грудастые подруги нас не особо привлекали, поскольку было вполне очевидно, что вся их жизнь — это пляж, доски, пиво и не особо интеллектуальная работа. И всё-таки мы немного завидовали, ведь они действительно были рождены для серфинга и показывали нам высший пилотаж. В конце концов, они к нам привыкли, хоть и без особой любви кивали нам своими кудрявыми головами, когда мы сталкивались с ними на въезде на пляж.

Надо сказать, что в отличие от постсоветского коллективного сознания, американцы — большие индивидуалисты. Чувство ложного «я» очень сильно проявлено в социуме. С одной стороны, это помогает в самоорганизации и заставляет достигать совершенства в материальной деятельности, но, с другой стороны, слишком сильно обуславливает тебя как действующего. Типа Рэмбо, сам всех победил, один... Без ансамбля. Сам.