30. Бруклинские великомученики

Укрепившись в духовных идеях и накопив достаточно мирской страсти, чтобы вернуться в Нью-Йорк, мы всё-таки решили задействовать себя для исполнения воли Шрилы Прабхупады. Хоть, если признаться честно, мы не до конца понимали насколько и как мы это сможем делать, но мы решили прислушаться к советам писаний и идти по стопам великих махаджан. Поскольку единственно доступные нам махаджаны были Бессо, Мучукунда и ещё несколько преданных, то, вернувшись в город, мы стали активно посещать храм. В бруклинском храме обнаружилось, что мы не одни такие: туда ходили ещё баба Люба с дочкой и зятем, жители Украины, Таня из Одессы, очень приятная женщина после тридцати с почти взрослой дочкой и ещё несколько бывших обитателей СНГ, приехавших в Америку и соприкоснувшихся с Сознанием Кришны. Одна преданная была лидером русской группы, из первых русских кришнаитов, она была инициированной ученицей Харикеша Свами, и храмовое руководство поставило её смотрящей над русской группой. Она очень хорошо объясняла азы Бхагавад Гиты, но была достаточно закрытым в себе человеком и на тот момент была самой разумной среди небольшой русской группы, и мы были удовлетворены общением с ней.

Нам, конечно же, хотелось большего, и мы завязали дружбу не только с русскими преданными, но и с местными индусами. Как я понимаю, индусов экспортировали из Индии для цели Санкиртаны и, готовые вырваться из Индии, они с радостью поселились в храме и стали активно налаживать связи с местной индийской общественностью. Я тогда ещё слабо разбирался в индусах и не мог до конца понять все их фишки и приколы, но ребята были вполне светлые, искренние, с трансцендентными слегка лукавыми глазами и плавными лебедиными движениями. Они казались мне ведическими мудрецами,  с которыми по крайней мере можно было общаться по-человечески. В рамках связей с общественностью они наладили отношения с нами и вот уже через какое-то время участвовали в наших нью-йоркских нама-хаттах, которые проходили гораздо веселее и радостнее, чем храмовые программы,  поскольку были полностью неформальными, а главное — давали возможность людям общаться друг с другом без официоза, по-семейному.

Тут откуда ни возьмись у нас появилась идея расширить проповеднический круг среди наших соотечественников, и мы решили устроить санкиртану и распространение литературы в самом сердце русскоязычного населения Нью-Йорка на легендарном Брайтон Бич, который являлся, фактически, маленькой Одессой. Всё-таки до конца русским назвать его очень трудно, правильней будет — центр русскоговорящего еврейства, хотя сами наши бывшие советские соотечественники в большинстве своём не были особо еврействующими личностями. Еврейский мир был для них в какой-то степени социальной средой, где они могли получить защиту и опору, а праздничные продуктовые пайки  из синагоги больше напоминали советский стол заказов. Тем не менее, всех жителей Бруклина Брайтон Бич объединял не только тем, что это был достаточно недорогой район для жилья рядом с океаном, слева от которого находились негритянские криминальные «проджекты» (projects — в Америке так называют жилье для социально необеспеченного населения, это целый микрорайон многоэтажек, населенных черными и латино, где иногда жили русские, которым было глубоко на всё пофиг, лишь бы платить как можно меньше). С другой стороны Бруклин окаймляли еврейские гетто, которые вполне конкурировали с проджектами, только в другом смысле: это были закрытые комьюнити ортодоксальных пейсатых евреев, которые вели абсолютно свой междусобойчик и практически не коммуницировали с внешним миром, кроме как по вопросу «купи-продай». Еврейские школы, синагога, госпитали: в общем, государство в государстве.

Между двумя этими крайностями была некая золотая середина, а, точнее, пляж, на котором лежали эмигранты, набережная, по которой можно пройтись вечерком в новых нарядах от Версаче, купленных с 80% скидкой в магазине ворованных товаров, и, конечно, кафешки и рестораны. Здесь всегда звучала русская музыка, все вывески были на русском, да и само авеню, сплошь утыканное русскоязычными магазинами и лавками, находилось прямо под веткой воздушного метро и кишело бывшими выходцами из СНГ. Здесь можно было купить с рук всё что угодно — от русских таблеток анальгина, которые запрещали привозить в Америку, до последних записей Розенбаума и книг на русском языке. Пожилые эмигранты не особо планировали учить английский, все они приехали по еврейской программе спасения земляков, сидели на пособии по безработице и заселяли дешевые кооперативные квартиры, которых было здесь в предостаточном множестве. Никогда в жизни я не слышал такого ужасного русского жаргона, на котором говорили здесь на Брайтоне, мешая это всё с английскими словами. Представьте себе одесско-еврейско-английское обращение, типа: «Сара, how are you, хлеб имеет место быть? А шо это у вас за рыба?» В многочисленных магазинах продуктов полки ломились от голубцов, осетров, солёных и копчёных грибов, сыров, маслин, оливок с косточками и без, колбасы такой и эдакой. Всё это напоминало картину, как бывшие пленники Бухенвальда пытаются отъесться деликатесами за один день. И всё-таки только здесь можно было купить нашу квашеную капусту, наши солёные огурцы с чесночком и всё другое «наше». Цены должны были быть доступными, поэтому весь русскоязычный Нью-Йорк ехал тариться именно сюда.

Именно здесь, в логове русского капитализма и обывательства, мы решили развернуть нашу миссию по спасению человечества и стали к ней очень серьезно готовиться. В итоге нами была составлена текстовая листовка, призывающая людей одуматься, подобран целый репертуар русскоязычных кришнаитских книг, которые мы заблаговременно получили из центра управления полетами, но самое главное, что мы решили шокировать людей не только нашим посланием, но и внешним видом. Оделись все в кришнаитскую одежду, белые дхоти и майки с изображениями Кришны, русские тётки — в сари, ну и, конечно же, для смелости и лучшего качества киртана, захватили с собой тяжёлую артиллерию — двух наших друзей индусов. Приехав на нашем микроавтобусе в Бруклин в воскресенье к одиннадцати утра, мы стали потихоньку расставлять столы с книгами, портретами Шрилы Прабхупады и Кришны, и я отправился в ближайшую копировальную, чтобы размножить листовки. Никогда я ещё не чувствовал такого глубоко удовлетворения от деятельности: я осознавал, что участвую в санкиртане Махапрабху и, преисполнен великим состраданием, был готов спасти всех обитателей Брайтона из всепоглощающих оков материализма.

Вернувшись с листовками, я увидел, что дела идут хорошо,  ребята и девчонки уже расставились, а индусы стали разогревать население лёгким киртаном. Правда бабушки, продававшие у ступенек метро таблетки, зеленку и всякую русскую хренотень, недоступную и непонятную американскому населению, стали кричать: «Идите, ребята, подальше, вы нам торговать мешаете!». Мы подумали, что это вполне логично, и нам не очень хотелось стоять рядом с русской барахолкой, так что мы подвинулись чуть дальше от метро,  но всё же на проходной точке. Русские эмигранты охотно брали бесплатные листовки, смотрели на книжки и угощались прасадом. Встречались и те, кто были явными клиентами магазина «Путь к себе» и уже объелись популярной эзотерики. В головах у них была полная каша, но главное, что они подходили с очень заговорщическим и мудрым видом. В целом, получив радушный прием и бесплатные листовки, они листали литературу и ели шарики. Книги особо не покупались, но общественный резонанс был неплохой, и мы были очень вдохновлены и проповедовали с полным самозабвением. Каждый находил своего клиента: баба Люба подпаривала старушек и старичков, к Тане-красавице подходили дядьки с животами, одетые как щёголи, ну а мы беседовали со всеми остальными.

Позитив продолжался примерно час или даже больше, но потом мы увидели, что к нашему столу стали подходить пейсатые евреи странного вида, они буквально вырывали у нас листовки, а потом бросали их в мусорные баки. Мне было очень странно, что они так делают — вроде бы религиозные люди. Они игнорировали наш английский и пытались что-то сказать на иврите нашим русским клиентам. Одна тётенька перевела нам: они говорят что это еврейский район, что все эти русские которые здесь находятся, тоже евреи, и что никто не имеет права здесь продвигать никакую другую религию. Я посмеялся и сказал: «Чувак, в эту страну люди приехали со всего мира, и здесь главный принцип — каждый продвигает то, что хочет, лишь бы это не было вредно для других». Когда пейсатый услышал это, у него началась истерика, он стал брызгать слюной и кричать что-то на исковерканном английском, типа «вон отсюда» и так далее. Наши читатели смотрели на него с очень удивлёнными лицами и, видимо, сами были в лёгком шоке. Только потом я понял, что вокруг нас собрался целый рой евреев, которые стали пытаться буквально оттеснить от стола русских эмигрантов. Они начали вырывать у них листовки из рук, выхватывать книги и бросать в нас. В общем, вели себя не как религиозные люди, а как кучка дикарей. Постепенно наша аудитория стала линять один за другим, а пейсатых становилось все больше и больше. Естественно — что могли поделать эмигранты, приехавшие в Америку по еврейской визе. Меня, конечно, пейсатые особо не пугали, поскольку опыт прошлой жизни подсказывал, что каждого из них можно уложить одним легким хуком слева. Но мы недооценили их коллективное безумие, и вот уже через какое-то время, когда их стало очень много, они уже подбегали к нашему столу, хватали книги, разрывали их и бросали  в урну.

Они действовали подобно шавкам, которые травят медведя, кусая за пятки, и нам ничего не оставалось делать, кроме как положиться на Кришну. Один из наших индусов, которого звали Рохини, вышел из-за стола и хотел поговорить с лидером евреев, который подуськивал своих младших собратьев, а сам стоял как бы в стороне. Он молитвенно сложил руки и хотел оказать этому лидеру почтение, но стоило ему приблизиться на несколько шагов, как все евреи набросились на него, как волки на овцу, которая отбилась от стада, и он получил пару приличных ударов по носу. Евреи тут же начали кричать: «Он нападает на нас!». Только потом я понял, что это их любимая тактика. Поверьте, я вовсе не антисемит, но то, что я пишу, — это правда. Обстановка накалялась каждую секунду, Рохини забежал за стол, и мы стояли за ним, как 300 спартанцев, прямо спиной к движению. Оппоненты же пытались найти наши уязвимые места, стараясь ухватить со стола книгу и бросить её в урну, то подбегая к нам, то кучкуясь в сторонке. Баба Люба испуганно сказала: «Надо петь Нарисимху», — и мы запели: «Намасте нарисимхая, прахлада-хлада-даяне, хираньякашипу вакшаха… ». Чем больше мы пели Нарисимху, тем дружнее мы себя чувствовали, какой-то панический страх и непонятки прошли, мы вполне чётко осознавали себя великими мессиями, ну а, как вы знаете, великие мессии сталкиваются с оппозицией. Вот и мы столкнулись с совершенно неожиданной оппозицией, но звуки мантры расставили всё на свои места. Мы поняли, что имеем дело с очень недальновидными людьми и не с лучшими представителями этой древней нации, а с какими-то молодыми фанатиками и, может быть, поскольку мы сами не разобрались в том, что такое Сознание Кришны, мы привлекли такую оппозицию.

Но одно было очевидно: то, что писал Шрила Прабхупада в книгах, что такое ложное чувство собственности, которое говорит: это моя страна, моя улица; ложное эго, которое говорит: я избранный; всё это — неотъемлемая часть того ложного мира, в котором мы все оказались по своей собственной воле. Тем не менее, звуки мантры придавали нам веру в то, что помимо нашей собственной воли есть ещё высшая воля, и она обязательно придёт нам на помощь. Как ни странно, именно так и произошло. То ли кто-то позвонил в полицию, то ли проезжающая мимо патрульная машина заметила кипеш, но на самом критическом моменте, когда нас почти окружили со всех сторон, и пейсатые даже стали пытаться атаковать нас с тыла, и драки было не избежать, вдруг откуда не возьмись появились две или три полицейские машины с мигалками. Они молниеносно остановились, защищая наш тыл, и оттуда вышли нью-йоркские копы. Их глава был высокорослый здоровенный сержант, под два метра высотой. На нём была по-блатному одетая рубашка и черные очки RayBan в золотой оправе. По его движениям было понятно, что это крутой чувак, и он привык решать проблемы. Он тут же встал перед нашим столом и спросил пейсатых: «Ребята, в чём дело?». Кто-то из них стал кричать: «Они на нас нападают, они пытаются нам всучить свой демонический культ». К нашему общему счастью и удивлению, выслушав крики пейсатых, сержант положил руку на кобуру и показал им пальцем на наручники, а потом сказал: «Ребята, вы ошиблись, это Америка, страна, где есть свобода слова и вероисповедания, по закону эти люди имеют право представлять свои книги и религиозные идеи, и если вы сейчас не рассосётесь, я вызову ещё пару нарядов, и мы будем разбираться в участке».

Слова огромного сержанта подействовали как гипноз питона Каа из книги Киплинга, пейсатые стояли как загипнотизированные бандерлоги, и как только до них дошло, что слова сержанта — правда, они по одному стали испаряться так же быстро, как и появились. Затем сержант повернулся к нам и уже менее грозным голосом спросил: «Вы долго здесь собираетесь проповедовать?» Мы, с глазами, полными благодарности, сказали, что уже не собираемся, типа, заканчиваем скоро. Сержант улыбнулся и сказал: «Бог один для всех. Если что, звоните в полицию». Мы особо не стали жаловаться, а послушно кивнули головами, сержант исчез так же быстро, как и появился, а пейсатые снова стали роиться, но уже метрах в пятнадцати. Они по-прежнему вырывали из рук людей флера и строили нам свои гримасы. Мы чувствовали явную победу и милость Господа, но понимали, что никакой толковой проповеди уже не будет, поэтому решили петь киртан и потихоньку собираться. Мы получили подтверждение веры и были глубоко удовлетворены. Для нас было очевидно, что бодаться с обитателями бруклинских гетто абсолютно бессмысленно, ну и понятно, что большинство пенсионеров не являются нашими клиентами, поскольку приехали доживать свой век на пособии по безработице, голубцах и колбасе. Все-таки мы зацепили парочку интересных людей, но было совершенно очевидно то, что, хотя Сознание Кришны — для всех и каждого, отнюдь не все и каждый готовы его принимать.